E-Book Overview
//Thesis, 1994, №6, стр. 201 - 241
Natalie Zemon Davis. Ghosts, Kin, and Progeny:Some Features of Family Life in Early Modern France. Перевод к.ф.н. В.И. Иванова.Можно ли говорить о возрастающем чувстве семейного родства, о прошлом и настоящем отдельных семей, если в результате повторных браков постоянно появлялись единокровные братья и сестры, приемные дети и приемные родители, а также новые свойственники, переплетаясь так, что отнюдь не всегда было ясно, где начиналась и где кончалась нуклеарная семья? Я намерена охарактеризовать основные тенденции, если не особенности, определяющие жизнь семей в начале Нового времени как стремление управлять своими делами, новое чувство идентичности и представление о структуре семьи.Целью проекта Thesis являлось знакомство российской аудитории с главными направлениями современного западного обществоведения. Основную часть альманаха занимают переводы статей крупнейших западных экономистов, социологов и историков. Каждый выпуск имеет общую тему, связывающую между собой представленные в издании научные направления. Альманах получил выдающуюся интеллектуальную поддержку со стороны международного научного сообщества — в Редакционный совет альманаха входили ведущие западные и российские специалисты в области экономической и социальной теории и истории.
E-Book Content
THESIS, 1994, вып. 6
Натали Земон Дэвис
ДУХИ ПРЕДКОВ, РОДСТВЕННИКИ И ПОТОМКИ: НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ ВО ФРАНЦИИ НАЧАЛА НОВОГО ВРЕМЕНИ Natalie Zemon Davis. Ghosts, Kin, and Progeny: Some Features of Family Life in Early Modern France // Dædalus, Spring 1977, v.106, no.2, p.87–114. © American Academy of Arts and Sciences, 1977 Перевод к.ф.н. В.И.Иванова
Можно ли говорить об умении управлять делами семьи в XVI и XVII вв., если даже состоятельные родители не знали, скольких детей они смогут воспитать до достижения ими совершеннолетнего возраста? Можно ли говорить о возрастающем чувстве семейного родства, о прошлом и настоящем отдельных семей, если в результате повторных браков постоянно появлялись единокровные братья и сестры, приемные дети и приемные родители, а также новые свойственники, переплетаясь так, что отнюдь не всегда было ясно, где начиналась и где кончалась нуклеарная семья? Можно ли твердить об усилении родительской власти, когда в Лионе XVI в. одна треть ставших подмастерьями подростков и половина молодых женщин, первый раз выходивших замуж, не имели отцов; если в Бордо XVII в. у более чем одной трети подмастерьев родителей уже не было в живых?1 Тем не менее я намерена охарактеризовать основные тенденции, если не особенности, определяющие жизнь семей в начале Нового времени как стремление управлять своими делами, новое чувство идентичности и представление о структуре семьи. Подобная модель становилась все более убедительным культурным образцом для семей, находившихся выше уровня абсолютной бедности. Как Макиавелли, вопреки превратностям судьбы, смог сформулировать свои политические принципы, так семьи с таким же успехом смогли изобрести свои. С одной стороны, как мы увидим, формированию этих черт семейной жизни в большой степени способствовало политическое, социальное и религиозное развитие общества того времени; с другой стороны, эти тенденции находились в напряженных отношениях со своим временем, что имело интересные долгосрочные последствия для социального и корпоративного единства общества. 1
Приводимые показатели для Лиона основываются на моем анализе всех брачных (286) и ученических контрактов и договоров (79) о найме на работу, хранящихся в Архивах департамента Роны за 1558–1559 гг.; данные для Бордо см. Wheaton, 1973, p.153.
201
THESIS, 1994, вып. 6
I Давайте начнем с рассмотрения основного предмета озабоченности многих семей в XVI и XVII вв.: родители теперь испытывают необ