арфа царя давида в русской поэзии

В. Η. Ильин Брюссель 1960 В . H . Ильин АРФА ЦАРЯ ДАВИДА В РУССКОЙ П О Э З И И ИЗДАТЕЛЬСТВО “ЖИЗНЬ С БОГОМ” 206, Авеню де ла Куронн БРЮССЕЛЬ Брюссель, 1960 С разрешения церковных властей ПРЕДИСЛОВИЕ Настоящий небольшой этюд о Русской поэзии есть сокра­ щенная популяризация большого и серьезного труда посвящен­ ного той же теме, также как и ряду других тем, сюда относящихся. Этих тем автор настоящего этюда здесь коснуться не мог по соображениям требований общедоступ­ ности. Feci quod potui. Париж. 10 Июля 1960 г. Автор. ВВЕДЕНИЕ ИНОЧЕСТВО — ОСНОВА РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ И РУССКОЙ ПОЭЗИИ Издали иногда кажется, что Россия — страна вечной зимы и никогда не прекращающегося холода. Конечно, такой образ — только символ и, притом, символ односторонний, неполный. Весна в России бывает — и роскошная весна, весна раздолье! Недаром ведь Чайковский в своих «Временах года » написал такую сладостную, дышащую отрадой и свежестью пьесу как «Белые ночи» — на слова Фета взятые в качестве эпиграфа: Какая ночь! На всем какая нега! Благодарю родной, полночный край! Из царства льдов, из царства вьюг и снега Как свеж и чист твой вылетает май! Въ России однако есть очень много пространств отмеченных вечно мерзлой почвой; и будучи страной больших красот, на­ селенная народом давшим миру много артистов, Россия, тем не менее, никак не может быть признана страной нег и наслаж­ дений. Как в «Запорожскую Сечь », как на Афон не смеет не то что войти, не смеет к ним даже приблизиться женщина, так и к Русскому искусству, к Русской душе нет хода тому, что французы именуют «plaisir» или «douceur de vivre» (ра­ достью жизни, наслаждением жизнью). Россия — страна контрастов, поляризаций, страна жестоких междоусобных идеологических схваток и внутренних непримиримостей... Но в одном все эти столь непримиримые враги и междоусоб­ ные ратоборцы сходятся: их не могут успокоить «сладости жизни» и «счастливые концы» американского и вообще западного стиля. Россия не есть страна дешевого оптимизма, тяготение к скорбным глубинам присуще ей по природе — и когда понадобилось некоторой части русской элиты конца XIX и начала XX в. характерное сочетание эстетизма с культом наслаждения, которое принято именовать не без основания «декадентством», то своего «декадентства» в наличности не оказалось и пришлось за ним съездить на Запад, где оно совсем и не декадентство, но состояние, очень тесно связанное 5 с гуманитарно-возрожденскими мотивами и полное очарования, благоухающей истомы, которых конечно немедленно убьет «железное дыханье» русской аскетической зимы: Зима железная завыла И не осталось ни следа. «Весна» Боттичелли, в качестве автентичного произведе­ ния Русской почвы совершенно невозможна... И кто знает, быть может эта невозможность для русской почвы «вечной мерзлоты» сделела то, что из пятидесяти молодых людей, посланных Борисом Годуновым на западную выучку не вернулся ни один. Кому в самом деле из рая где воздух «лавром и лимоном пахнет» придет охота вернуться в царство льдов и снега, где дыхание «железной зимы» длится пол года? Но вот что удивительно: в этом духе отречения от радости жизни есть великая зазывающая сила, отмеченная в «Фаусте» Гё