новеллы

0т СТЕФАН ЦВЕЙГ ф/зеллп ПИСЬМО НЕЗНАКОМКИ СТРАХ ЛЕТНЯЯ НОВЕЛЛА Перевод с немецкого МОСКВА «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА» 1990 ББК 84.4А Ц26 ЗТЕРЛИ 2МГЕ1С Оформление художника Н. БЕЛЯКОВОЙ Ц26 Цвейг С Новеллы: Пер. с нем.— М.: Худож. лит., 1990.— 88 с. 13ВИ 5-280-01839-2 Всемирно известный австрийский писатель Стефан Цвейг (1881 — 1942) является замечательным новеллистом. В своих новеллах он улав­ ливал и запечатлевал некоторые важные особенности современной ему жизни, и прежде всего разобщенности людей, которые почти не знают душевной близости. С большим мастерством он показывает страдания, внутренние переживания и чувства своих героев, которые они "РЯЧУТ окружающих, словно тайну. Но, изображая сумрачную, овеянную печалью картину современного ему мира, писатель не отвергает его,— он верп , что милосердие человека к человеку может восторжествовать и оолш и дитъ жизнь. 4 4703010100-383 ^ 028(01)-90 13ВЯ 6-280-01830-2 ^ ББК 84.4А © Оформление. Издательство «Художественная литература», 1990 г. ПИСЬМО НЕЗНАКОМКИ Когда известный беллетрист Р. после трехдневной поездки для отдыха в горы возвратился ранним утром в Вену и, купив на вокзале газету, взглянул на число, он вдруг вспомнил, что сегодня день его рождения. Сорок первый,— быстро сообразил он, и этот факт не обрадовал и не огорчил его. Бегло перелистал он шеле­ стящие страницы газеты, взял такси и поехал к себе на квартиру. Слуга доложил ему о приходивших в его отсутствие двух посетителях, о нескольких вызовах по телефону и принес на подносе накопившуюся почту. Писатель лениво просмотрел корреспонденцию, вскрыл несколько конвертов, заинтересовавшись фамилией отправителя; письмо, написанное незнакомым почерком и показавшееся ему слишком объемистым, он отложил в сторону. Слуга подал чай. Удобно усевшись в кресло, он еще раз пробежал газету, заглянул в присланные каталоги, потом закурил сигару и взялся за отложен­ ное письмо. В нем оказалось около тридцати страниц, и написано оно было незнакомым женским почерком, торопливым и неровным,— скорее рукопись, чем письмо. Р. неволь­ но еще раз ощупал конверт, не осталось ли там сопро­ водительной записки. Но конверт был пуст, и на нем, так же как и на самом письме, не было ни имени, ни адре­ са отправителя. Странно, подумал он и снова взял в руки письмо. «Тебе, никогда не знавшему меня»,— с удивлением прочел он не то обращение, не то заголо­ вок... К кому это относилось? К нему или к вымышлен­ ному герою? Внезапно в нем проснулось любопытство. И он начал читать. Мой ребенок вчера умер — три дня и три ночи боро­ лась я со смертью за маленькую, хрупкую жизнь; сорок часов, пока его бедное горячее тельце металось в жару, з я не отходила от его постели. Я клала лед на его пы­ лающий лобик, днем и ночью держала в своих руках беспокойные маленькие ручки. На третий день к вечеру силы изменили мне. Глаза закрывались помимо моей воли. Три или четыре часа я проспала, сидя на жестком стуле, а за это время смерть унесла его. Теперь он лежит, милый, бедный мальчик, в своей узкой детской кроватке, такой же, каким я увидела его, когда просну­ лась; только глаза ему закрыли, его умные, темные глазки, сложили ручки на белой рубашке, и четыре свечи горят высоко по четырем углам кроватки. Я боюсь взглянуть туда, боюсь тронуться с места, потому что пламя свечей колеблется и тени пробегают по его личику, по сжатым губам, и тогда кажется, что его черты ожи­ вают, и я готова поверить, что он не умер, что он сейчас проснется и своим звонким голосом скажет мне что-ни­ будь детское, ласковое. Но я знаю, он умер, я не хочу смотреть на него, чтобы не испытать сладость надежды и горечь разочарования. Я знаю, знаю, мой ребенок вчера умер,— теперь у меня на свете только ты, беспечно играющий жизнью, не подозревающий о моем сущест­ в